Основной ошибкой исследователей, ставивших вопрос о фольклорных источниках «Вия», было то, что они сказки о ведьме, имеющие сюжетное сходство с «Вием», рассматривали суммарно. Между тем в интересующих нас сказках следует различать три редакции.
К циклу сказок первой редакции должны быть отнесены сказки с такой сюжетной схемой: парень любит девушку, но затем бросает ее; девушка, ведьмина дочь, мстит бросившему ее парню; ночью она в виде кошки приходит к парню, но парень, предупрежденный матерью, раньше девушки успевает набросить на нее уздечку и вскочить ей на спину. Превратившаяся в коня ведьма носит на себе парня до тех пор, пока в полном изнеможении не падает на землю; вновь обратившись в девушку, она умирает. По требованию родителей умершей, парень, виновник смерти, должен три ночи провести около гроба, читая псалтырь. Парню приходится пережить различные ужасы, нарастающие из ночи в ночь; благодаря советам матери (деда и т. п.) ему удается избежать гибели. Так как ни умершая ведьма, ни прочие мертвецы не могут переступить черту и увидеть парня, то на третью ночь они обращаются за помощью к «старшей ведьме», которая и указывает на парня, но в это время поют петухи. Сказка оканчивается обычно тем, что парень остается живым, а тело ведьмы вывозят за село и сжигают. Впрочем, в некоторых вариантах парень не выдерживает испытанных ужасов и умирает.
Сказки второй редакции отличаются от сказок первой редакции главным образом в своей вступительной части и в характеристике действующих лиц. Если в сказках первой редакции парень и девушка односельчане, то в сказках второй редакции герой случайно попадает в данную местность, а героиней является «царевна», «королевна» и т. п. Мотив «отвергнутой любви», любовный конфликт, как исходный пункт завязки, в сказках второй редакции отсутствуют. Герой не является виновником смерти девушки; девушка определяется как «заклятая» или «одержимая». Сюжетная схема сказок второй редакции может быть представлена в таких чертах: случайно попавший в чужую страну (город, село) герой должен провести три ночи около гроба умершей царевны, которая растерзывает каждого остающегося в церкви на ночь. Герой пытается убежать, но «добрый советник» (старик или старуха) останавливает его и уговаривает провести ночь у гроба. Действие развертывается дальше, как и в сказках первой редакции: герой переживает ряд ужасов, ужасы нарастают; на третью ночь, когда мертвая царевна встает из гроба, герой ложится в гроб и не встает до тех пор, пока не начинают петь петухи. «Заклятие» спадает с девушки, она освобождается от власти нечистой силы, и сказка заканчивается женитьбой героя на освобожденной царевне.
Сказки третьей редакции — сказки о герое, не знающем страха (О. Раздольский, № 43; Афанасьев, № 204; бр. Гримм, № 4). Эти сказки в основном представляют своеобразное видоизменение сказок второй редакции. Герой, не знающий страха и ищущий случая испытать страх, вызывается провести ночь около гроба умершей ведьмы или, по другим вариантам, в заколдованном дворце. Как и сказки второй редакции, эти сказки имеют благополучную развязку: царевна освобождается от заклятия и герой женится на ней.
Наиболее ранняя запись украинской сказки первой редакции относится к 40—50 гг., это — «Сказка, що парубок любив дівку і потому перестав і вона его хотіла зчарувати» в собрании А. И. Дыминского. Парень любит девушку, но затем бросает ее. Отвергнутая девушка в виде кошки приходит к парню; парень набрасывает на нее уздечку и ездит на ней «по полях и житах» до тех пор, пока та не умирает. Парню «присудили» три ночи ходить в церковь и читать «книжку». Мать, выступающая в роли «доброго советника», советует парню не оглядываться и не отвечать. В полночь мертвая девушка встает из гроба; парень, не смотря на все упрашивания ведьмы, не оборачивается, и при пении петухов девушка вновь ложится в гроб. На вторую ночь повторяется то же. На третью ночь ведьма призывает на помощь других мертвецов, затем предлагает привести новорожденного младенца и, наконец, палочку, осмоленную с обеих сторон смолой, но поют петухи «і ото всьо зосталося на церкві». На утро парня выпустили, а мертвую ведьму вывезли за пределы села и сожгли («Казки та оповідання з Поділля в записях 1850—60 років», 1928, стр. 55—56, № 111).
Из русских сказок с аналогичной сюжетной схемой можно отметить сказку № 208с в собрании «Народных русских сказок» Афанасьева.
Завязка большинства сказок первой редакции: парень накануне свадьбы бросает девушку (Б. Гринченко. «Этнографические материалы», т. I, стр. 66), парень не желает «ночевать» с девушкой (В. Милорадович. «Киевская Старина», 1896, кн. IX, стр. 48). То же в приведенной сказке из собрания А. И. Дыминского и в сказке «Відьма та відьмак» Драгоманова («Малор. народные предания», стр. 71). У Гоголя этот сказочный мотив отвергнутой любви сохраняется только в рудиментарной форме. «...Старуха шла прямо к нему с распростертыми объятиями. „Эге, ге!“ подумал философ: „только нет, голубушка, устарела!“...»<1>
За эпизодом «отказа» следует у Гоголя эпизод езды ведьмы на парне. «Старуха подошла к нему, вскочила с быстротою кошки к нему на спину и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих». Последовательность эпизодов в «Вии» (отвергнутая Хомою ведьма, ведьма, кошкою прыгающая на спину, езда ведьмы на Хоме) соответствует последовательности эпизодов в сказках. Многие народные рассказы, как заметил В. Милорадович, начинаются так же, например: «батько йшли на досвітки, коли біла кішка скочила їм на в’язи». Или «відьма перевернулась кішкою і стала паробкові стрибать на плечі». Кошкой приходит ведьмина дочь в сказке у Дыминского; кошкой прыгает она под ноги парню в сумской сказке о Пантелеймоне у Б. Гринченка: «Як вийде він з хати, то вона як насяде, то він везе аж до свого порога»; «то був такий хороший парубок, а то став такий як сухарь». Ср. у Гоголя вставной рассказ о псаре Миките, на котором ездила панночка и который «воротился едва живой и с тех пор иссохнул весь, как щепка».
Но если в «Майской ночи», как отметил В. Шенрок, Гоголь сохраняет всю конкретность фольклорного мотива превращения ведьмы в кошку, то в «Вии» он заменяет его сравнением: ведьма прыгает на спину Хоме, как кошка; Хома не превращается в коня, но, как конь, везет ведьму и т. п.
Осиновым поленом убивает ведьму, на которой он едет, солдат в сказке Афанасьева, «дубчиком» — в сказке из Лубенского уезда у Милорадовича.
В сказках первой редакции убитая кошка-ведьма, ведьма-конь принимают вновь вид девушки. «Дивиться, коли там уже лежать дівка — він скорій до дому». Гоголь сохраняет схему этого сказочного эпизода, но подвергает его значительной литературной обработке. Сказка изображает только действие, Гоголь привносит эмоционально-психологическое содержание (например: «Жалость и какое-то странное волнение и робость, неведомые ему самому, овладели им»...).
Панночка, умирая, называет Хому; она высказывает отцу предсмертное желание, чтобы философ читал над ней псалтырь. Требование отца панночки читать три ночи псалтырь у гроба девушки, обещание наградить, слова сотника о желании отомстить виновнику гибели дочери, — все эти мотивы и эпизоды в «Вии» соответствуют ходу развития действия в сказках первой редакции. В указанной сказке из сборника Афанасьева отец убитой приходит звать солдата читать псалтырь, обещая ему награду; в сказке из Сумского уезда мать, желая отомстить парню, требует, чтобы тот переночевал около гроба. В сказке из Лубенского уезда рассказывается: «І приснилося її батькові: Хай же той парубок, що пхнув ніж, прийде до церкви і одпішить йому половину свого богатства».
Червонцы, которые Хома должен получить от сотника как вознаграждение; чтение псалтыря в продолжение трех ночей около гроба умершей; круг, очерчиваемый Хомой; ужасы, переживаемые им; попытки убежать; нарастание ужасов; обращение к «старшей ведьме», — все эти черты восходят к фольклору.
Встающая из гроба панночка у Гоголя не может переступить черту, увидеть Хому Брута. Ср. в сказке из Сумского уезда: «Прилетіли відьми в хату: як кинуться до Пантелимона, добігли до круга, та й назад; кругом бігають, а за круг не перебіжать». В сказке из Лубенского уезда: «Сів той роботник, чита, коли встае та дівка, шарила, шарила по хаті, нема його, не найде, і подалась із хати. Наскликала відьом, може, штук з двадцать. Шукають вони, шукають — не найдуть».
Тройная градация ночей, тройное ступенчатое возрастание страхов, обращение к «старшему», чтобы увидеть парня и переступить черту, эти эпизоды завершают повествование и в «Вии» и в сказках. В первую ночь панночка-ведьма пытается сама увидеть, найти Хому Брута, переступить черту «таинственного круга»; во вторую приводит других; в третью они обращаются к «старшему» (Вию) и тот указывает на Хому. То же имеем и в сказках. Три ночи прилетают мертвые ведьмы и не могут увидеть парня; на третью ночь они посылают за «старшей ведьмой» в Киеве: «та найде». Послали за нею, она прилетела и указала на парня. Но парень принес с собой петуха, и только ведьмы пустились к нему, он придавил петуха, тот запел, и ведьмы исчезли (Лубенский уезд, В. Милорадович). В другой сказке Лубенского уезда ведьмы ищут парня и не находят, посылают за киевскою ведьмою, киевская ведьма указывает, где сидит парень, но с пеньем петуха ведьмы разбегаются, а «мертва там і впала» («Киевская Старина», 1896, IX, стр. 46). В сказке из Сумского уезда на вторую ночь налетает еще большая сила ведьм, бегают вокруг черты, но не могут переступить черту; на третью ночь они обращаются к «старшей киевской ведьме» (Б. Гринченко).
Сказки первой редакции, как выше отмечено, кончаются тем, что тело умершей ведьмы вывозится за село, парень получает обещанное вознаграждение; только в одной из сказок Сумского уезда парень гибнет, не выдержавши пережитых им ужасов («Витерпів муку Свиридон, вийшов він на світ і зараз умер», Б. Гринченко, «Этн. мат.», I, стр. 71). Во всяком случае, для всех сказок первой редакции характерно, в отличие от второй и третьей редакций, что девушка-ведьма остается ведьмой; мотив «освобождения» и «женитьбы» сказкам первой редакции не свойствен.
Итак, Гоголь не просто соединял отдельные мотивы, взятые из разных сказок о ведьмах, но имел в виду сюжетную схему сказок определенной — именно первой (по нашему обозначению) редакции.
Впрочем, одна особенность отличает повесть Гоголя: в сказках имеется «добрый советник» (дед, мать, другая ведьма), указывающий парню, что̀ он должен делать, чтобы избежать гибели; у Гоголя «добрый советник» отсутствует. Это отмечают и В. Милорадович и К. Невірова. Однако утверждение В. Милорадовича, повторенное К. Невіровой, что «все сказки, параллельные «Вию», кончаются благополучно, в чем заключается другое существенное отличие их от «Вия»» («Киевская Старина», 1896, IX, стр. 48), что «всі вони виходять на добре» («Записки Українського наукового товариства в Київі», 1909, стр. 49), ошибочно, потому что В. Милорадович и К. Невірова берут все «параллельные «Вию» сказки» суммарно, не различая в них редакций. Благополучная развязка — необходимая черта сказок второй редакции, но не сказок первой редакции. Только сказки второй редакции кончаются освобождением девушки от власти демонических сил и женитьбой героя на девушке.
<1> Мотив: «старуха, требующая любви от молодого героя и затем обращающаяся в девушку», был разработан М. П. Загорским. В 1825 г. в «Новостях литературы» была напечатана его «народная русская сказка»: «Оборотень или старуха-красавица» (вышла в том же году отдельным изданием). Герой Загорского — Ратмир, богатырь князя Владимира. См. В. Сиповський. «Україна в російському письменстві», Київ, 1929, стр. 76—77. |
