Гоголь Николай Васильевич
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Семья
Герб рода Гоголей
Памятники Гоголю
Афоризмы Гоголя
Ревизор
Миргород
Мертвые души
Повести
Пьесы
Поэзия
Публицистика
О творчестве
Об авторе
  · Авенариус В. П. Чем был для Гоголя Пушкин
  · Авенариус В.П. Гоголь-гимназист
… Глава первая. Домоклов меч и расстрига Спиридон
  … Глава вторая. Как была подстрелена ласточка
  … Глава третья. У Юпитера-Громовержца
  … Глава четвертая. Дошутился
  … Глава пятая. Умоисступление или притворство?
  … Глава шестая. Новый друг, но лучше ли старых двух?
  … Глава седьмая. Как был пущен «гусар»
  … Глава восьмая. На вакации!
  … Глава девятая. В родном гнезде
  … Глава десятая. Васильевская Аркадия
  … Глава одиннадцатая. Семейная хроника
  … Глава двенадцатая. Генеральная репетиция «Простака»
  … Глава тринадцатая. Читатели знакомятся с самим «кибинцским царьком»
  … Глава четырнадцатая. За бортом
  … Глава пятнадцатая. Доморощенный финал
  … Глава шестнадцатая. Медведь танцует
  … Глава семнадцатая. Горе надвигается
  … Глава восемнадцатая. Осиротел
  · Авенариус В.П. Гоголь-студент
  · Авенариус В.П. Школа жизни великого юмориста
  · Айхенвальд Ю.И. Гоголь
Оглавление
Ссылки
 
Гоголь Николай Васильевич

Статьи об авторе » Авенариус В.П. Гоголь-гимназист » Глава первая
» Домоклов меч и расстрига Спиридон

- Это вы опять отличились, Риттер?

Черные угольки глаз самолюбивого француза метали такие искры, что у Риттера душа в пятки ушла.

- Нет-с, это не я-с... - запинаясь, пролепетал он.

- Не вы? Правда?

- Правда-с... Ей-Богу!

- Эх ты, горе-богатырь! Еще божится! - вполголоса попрекнул его Гоголь, а затем произнес громко: - Это я, Иван Яковлевич.

- Вы, Яновский? Скажите на милость, что это такое?

Гоголь взглянул в вышину, куда был грозно направлен указательный палец молодого профессора.

- Это - Дамоклов меч, le sabre de Damocles. Кто-то хихикнул, но огненный взгляд профессора в сторону смешливого словно ожег весь класс. Все кругом виновато замерло, можно было бы расслышать полет мухи.

- Говорят не «le sabre», a «le glaive», или «l'epee de Damocles», - счел нужным поправить ученика Ландражен и кстати тут же привел цитату из Беранже:

De Damokles l'epee est bien connue;
En songe, a table, il m'a semble la voir...<1>.

Затем не столько уже с досадой, сколько с грустью прибавил:

- Дамоклов меч висит - точно, но над вашей же головой!

В это время из коридора донесся звонок, возвещавший большую перемену. Ландражен махнул рукой и повернулся к выходу; но на пороге еще раз обернулся и кивнул головой на потолок:

- Уберите-ка это, господа.

Пока приятель Гоголя Прокопович, отличавшийся если и не особенным прилежанием, то благонравием, взлез на кафедру, чтобы снять с потолка неуместное украшение, сам Гоголь в толпе товарищей вышел в коридор, куда высыпали уже воспитанники и из других классов. «Дамоклов меч» дал обильную пищу для общих споров и пересудов. Одни обвиняли самого «барончика» как за его шалость, так еще более за выказанную затем трусость; другие взваливали главную вину на подстрекателя, Яновского, потому что барончик-де не выдумал бы пороха, если бы даже был самим Бертольдом Шварцем.

- Яновский и так ведь взял уже вину на себя, - вступился за приятеля Прокопович.

- Это не оправдание, это только смягчающее обстоятельство! - с важностью вмешался тут в разговор семиклассник - «студент» - Бороздин-первый, приземистый, но плотный, круглолицый юноша, остриженный почти наголо, отчего лицо его казалось еще круглее. - Мне жаль, главное, Ландражина: он - душа-человек и вел себя в этом случае, как вы сами, господа, говорите, со всегдашним благородством и тактом...

- Ну да, да! - перебил его пятиклассник Григоров, самый отъявленный шкодник. Но тебе-то что до нашего семейного дела, расстрига Спиридон? В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

- Во-первых, я не расстрига, а студент и сын полковника, - вскинулся Бороздин. - Во-вторых, зовут меня не Спиридоном, а Федором, как вам всем и без того известно. Ярлыки, которые навешивает нам Яновский, часто вовсе неостроумны.

- Ну, на свой-то тебе нечего жаловаться: по Сеньке и шапка, по фляжке - ярлык. Поглядись-ка в зеркало: чем ты не расстрига? Так ведь, господа?

- Так! Так! - со смехом подхватило несколько голосов.

- Мы, трое братьев, стрижемся под гребенку по примеру отца... - начал было объяснять «расстрига».

Гоголь, до сих пор молча прислушивавшийся к пересудам товарищей, принял как будто его сторону:

- А по писанию: чти отца и матерь свою. К тому же, господа, нынче он ведь именинник, а обижать именинника грешно.

- Как именинник?

- Да ведь какое сегодня число?

- Двенадцатое декабря.

- Ну, а это - день ангела Спиридона.

- Поздравляем, Спиридонушка, поздравляем! Дай ручку пожать! Не будет ли угощения? - посыпались на «именинника» с разных сторон незаслуженные насмешки.

- Meine Herren, zu Tisch! zu Tisch!<2> - раздался по коридору звонкий тенор надзирателя - немца Зельднера, и гимназисты веселой гурьбой повалили к лестнице, ведущей в нижний этаж, где помещалась столовая с кухней, а также канцелярия, квартиры главного гимназического начальства (попечителя и директора), лазарет и церковь.

- Тебе, Яновский, это так не сойдет! - бросил Бороздин на ходу Гоголю.

- И тебе тоже, - был ответ.

Со стороны Бороздина сказано было это едва ли серьезно: ему, «студенту», строить какие-либо каверзы против гимназиста, а тем более «фискалить» по начальству совсем не пристало. Но Гоголя, видно, подзадорила угроза студента, и, всегда уже молчаливый, он за обедом очень неохотно отвечал на расспросы сидевшего рядом с ним лучшего друга своего, Данилевского. Последний, также пятиклассник, обогнал его, однако, во французском языке, состоял уже в числе «синтаксистов» и потому не был свидетелем ни сцены своего друга с Ландраженом, ни стычки его с Бороздиным.

- Ты мне объясни все толком, - говорил он. - Судя по тому, что мне передавали другие, ты, братец, кругом не прав.

- Не прав медведь, что корову съел, не права и корова, что в лес зашла.

И Гоголь уткнулся опять в тарелку. После же обеда, когда остальные пансионеры разбрелись по своим «музеям» «для свободного приготовления к послеобеденным классам без обременения вольности отдохновения» (как значилось в их школьном регламенте), он, поднявшись также по лестнице на второй этаж, но не дойдя до своего «музея», остановился у окошка, выходившего в великолепный, но занесенный теперь снегом казенный сад, и так углубился в свои мысли, что даже не слышал, как сзади подошел к нему опять Данилевский.

- О чем задумался, Никоша? - спросил тот. - Верно, замечтался уже о весне, когда можно будет снова гулять по этим тенистым аллеям...

Гоголь загадочно улыбнулся.

- Мои мечты гораздо прозаичнее и ближе, - проговорил он, - я мечтаю о сюрпризе для дорогого именинника, о золотом яичке на серебряном блюдце.

- Для какого именинника? Для Бороздина?

- Для Спиридона, да.

- Да что он тебе сделал, скажи, пожалуйста?

- Что сделала ласточка стрелку, который бьет ее на лету? Я стреляю ласточек тоже не из-за них самих, а чтобы проверить меткость своего глаза.

- Ну, и какую пулю ты отлил на эту ласточку? Мне-то, другу, можешь, кажется, поверить.

- А молчать ты умеешь?

- Умею.

Гоголь потрепал любопытствующего по плечу и лукаво подмигнул одним глазом:

- Хорошо, брат, делаешь. И я тоже умею. После чего повернулся к нему спиной и оставил его стоять с разинутым ртом.


<1> Дамоклов меч хорошо известен, он привиделся мне во сне за столом (фр.)
<2> Господа, к столу! (нем.)
Страница :    << 1 [2] > >
 
 
   © Copyright © 2024 Великие Люди  -  Николай Васильевич Гоголь | разместить объявление бесплатно