Гоголь Николай Васильевич
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Семья
Герб рода Гоголей
Памятники Гоголю
Афоризмы Гоголя
Ревизор
Миргород
Мертвые души
Повести
  · Невский проспект
  · Нос
  · Портрет
  · Шинель
  · Коляска
  · Записки сумасшедшего
  · Рим
  · Вечера на хуторе близ Диканьки
  … Часть первая
  … Часть вторая
  … Комментарии
  … … Введение к комментариям
… … Предисловие
… … Сорочинская ярмарка
  … … Вечер накануне Ивана Купала
  … … Майская ночь или утопленница
  … … Пропавшая грамота
  … … Ночь перед Рождеством
  … … Страшная месть
  … … Иван Федорович Шпонька и его тетушка
  … … Заколдованное место
Пьесы
Поэзия
Публицистика
О творчестве
Об авторе
Оглавление
Ссылки
 
Гоголь Николай Васильевич

Повести » Вечера на хуторе близ Диканьки » Комментарии

Предисловие

О происхождении заглавия, под которым были напечатаны «Вечера на хуторе близ Диканьки», и об обстоятельствах, при которых было написано «Предисловие», рассказывает П. Кулиш в анонимной статье «Несколько черт для биографии Н. В. Гоголя»: «В эти первые годы петербургской жизни он работал очень много, потому что к маю 1831 г. у него уже готово было несколько повестей, составлявших первый том «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Не зная, как распорядиться с этими повестями, Гоголь обратился за советом к П. А. Плетневу. Плетнев хотел оградить юношу от влияния литературных партий и в то же время спасти повести от предубеждения людей, которые знали Гоголя лично или по первым его опытам и не получили о нем высокого понятия. Поэтому он присоветовал Гоголю, на первый раз, строжайшее инкогнито и придумал для его повестей заглавие, которое бы возбудило в публике любопытство. Так появились на свет «Повести, изданные пасичником Рудым Паньком», который будто бы жил возле Диканьки, принадлежавшей князю Кочубею» («Отечественные Записки» 1852, № 4, отд. VIII, стр. 200—201).

Обычная в романтической литературе после Вальтер-Скотта персонификация литературного псевдонима была чрезвычайно искусно использована Гоголем для придания композиционного единства сборнику повестей: различие в повествовательной манере и пестрота тематики объяснялась тем, что Рудый Панько выступал только в роли «издателя». Если в самом тексте «Вечеров» рассказчиком назывался один дьячок Фома Григорьевич, то в «Предисловии» давалось понять, что «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь» были рассказаны «паничем в гороховом кафтане», любителем говорить «вычурно да хитро, как в печатных книжках», а восприятие «Страшной мести» подготовлялось сообщением об одном рассказчике, завсегдатае «вечерниц» пасичника, который «такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили на голове». В «Предисловии» ко второй книжке «Вечеров» полное своеобразие повести о Шпоньке специально мотивировалось перечислением еще не известных читателю приятелей Рудого Панька, приехавших к нему в гости, среди них — автора тетрадки с оборванным концом, Степана Ивановича Курочки.

[n1] Возможность скрытого в имени пасичника намека на действительного автора «Вечеров» была указана А. И. Маркевичем: «Панько» расшифровывается, как фамилия самого Гоголя по деду Афанасию — «Панасенко», сокращенно — «Панько», прозвище «Рудый» также могло относиться к нему, отмечая рыжеватый оттенок его шевелюры (А. И. Маркевич. «Заметка о псевдониме Н. В. Гоголя „“Рудый Панько“» — «Известия ОРЯС», т. III, кн. 4 (1898), стр. 1269—1272).

[n2] В первом и втором издании «Вечеров» «Предисловия» к обеим частям сборника сопровождались словариками «не всякому понятных» украинских выражений. В «Сочинениях» 1842 и 1855 гг. они были заменены одним сводным словарем к «Вечерам» и «Миргороду». В настоящем издании, исходящем из текста 1836 г., они воспроизводятся на своем месте.

———

Сорочинская ярмарка

I

Приобретенная в 1896 г. б. Московским Публичным и Румянцевским музеями в числе других автографов Гоголя у наследников писателя рукопись «Сорочинской ярмарки» хранится вместе с рукописью «Майской ночи» в особой папке, обозначаемой нашим шифром РМ8 (№ 3211 по инвентарю Публичной библиотеки Союза ССР им. В. И. Ленина). Рукопись состоит из четырех отдельных листов серой писчей бумаги (16 страниц), целиком заполненных автографическим текстом (чернила). Заглавие и дата внизу текста («1829») помечены карандашом чужой рукой. Бумага — с водяными знаками 1829 и 1830 гг. Обе рукописи имеют одну общую нумерацию (по полулистам, красным карандашом в правом верхнем углу), принадлежащую, по догадке Г. П. Георгиевского, П. А. Кулишу или лицу, «которому впоследствии достались и автографы Гоголя и копии Кулиша». Варианты чернового автографа «Сорочинской ярмарки» частично использованы Н. С. Тихонравовым; полностью рукопись опубликована Г. П. Георгиевским — неточно, со многими пропусками и ошибками (так, например, напечатано «зятем» вместо «дегтем», «кумачевая свитка» вместо «кармазинная свитка» и т. д.).

Черновая рукопись «Сорочинской ярмарки» фиксирует момент творческой работы Гоголя, когда весь замысел повести уже окончательно сформировался; деление на главы точно совпадает с последующим делением в печатном тексте, большинство глав снабжено эпиграфами, соответственно этому полностью намечены и детализованы все сюжетные нити повести. Наряду с этим, текст повести явно недоработан: имена персонажей не установлены (имя Черевика — Солопий — было вставлено позднее, жену его, Хавронью Никифоровну, попович последовательно именует Осиповной, Никифоровной, Трофимовной и т. д.), отдельные характеристики и эпизоды не отделаны.

Перебеляя рукопись, Гоголь переработал сцену перебранки в конце гл. I, описание ярмарки (начало гл. II), внес описательную характеристику цыгана (конец гл. V), остроты по адресу москалей (конец гл. II и начало гл. VI), значительно переработал конец гл. IX, сцену появления Черевика в гл. XIII и заключение той же главы. Одновременно смягчалась писателем и словесная патетика, цветистость стиля, в черновой рукописи еще более бросающаяся в глаза, нежели в позднейшем печатном тексте. Наконец, в языке черновой рукописи значительно сильней, нежели в языке печатных текстов, украинский элемент — не только в лексике (дивчина, тютюн, крамарка, пучка), но и в морфологии (Голопупенкив сын, дочко, жинко — в зв. пад., и т. д.).

Дата «1829», проставленная под текстом «Сорочинской ярмарки» во втором издании «Вечеров», может относиться только к началу работы Гоголя над повестью: бумага, на которой была написана черновая редакция, имеет водяные знаки 1829 и 1830 гг. Исходя из этого, естественно предположить, что черновая редакция создавалась в начале 1830 г. Окончательную обработку естественно отнести ко времени, непосредственно предшествовавшему сдаче рукописи первой книжки «Вечеров» в набор и на цензурный просмотр (цензурное разрешение ее помечено 26 мая 1831 г.).

Последним этапом авторской работы над повестью явился пересмотр «Сорочинской ярмарки» при подготовке в 1850—51 гг. нового издания «Сочинений». Текст остальных повестей «Вечеров» подвергся в этом издании, так же, как и в «Сочинениях» 1842 г., лишь узко грамматическим исправлениям со стороны редакторов. Иного рода правке подверглась «Сорочинская ярмарка». В тексте повести появились дополнения (например, заключительное предложение гл. II «Вот, что говорили негоцианты о пшенице», отсутствующее в ВД1, ВД2 и П), целые абзацы подверглись более или менее сложной стилистической переработке (например, начало гл. V в прежней редакции: «Усталое солнце уходило от мира, и спокойно пропылав свой полдень и утро, день и пленительно, и грустно, и ярко румянился, как щеки прекрасной жертвы неумолимого недуга в торжественную минуту ее отлета на небо»; в редакции издания 1855 г.: «Усталое солнце уходило от мира, спокойно пропылав свой полдень и утро; и угасающий день пленительно и ярко румянился»). В ряде случаев правка «Сорочинской ярмарки» в издании 1855 г. восстанавливала текст рукописи, отменяя варианты, данные ВД1 и ВД2. Например, стр. 112, 18 «тащился на истомленных волах воз» (ВД1, ВД2: «истомленными волами»); 114, 5 «ай да дивчина» (ВД1, ВД2: «ай да девушка»); 123, 12 «выдумываете» (ВД1, ВД2: «выдумаете»); 127, 10 «топор» (ВД1, ВД2: «секиру» — украинизм «секира» показался, очевидно, Гоголю менее выразительным, чем русское «топор»).

Н. С. Тихонравов, отмечая «значительные изменения в изложении», произведенные Гоголем, утверждал, что изменения эти сделаны «под влиянием господствовавшего в нем болезненного настроения» (Соч., 10 изд., I, стр. XIV, 514). Однако, ни цитированный Тихонравовым пример (приведенная выше переработка начала гл. V), ни совокупность всех изменений, внесенных Гоголем в текст Тр, не подтверждают его вывода, но, наоборот, доказывают большую последовательность гоголевской правки, стремление к максимальному смягчению романтической цветистости стиля, стремление придать изложению большую простоту и реалистичность. Таким образом, принятый в основу настоящего издания для «Вечеров» текст ВД2 не дает последней авторской редакции «Сорочинской ярмарки». Было бы, однако, ошибочным воспроизводить целиком редакцию Тр — во-первых, потому, что здесь была сохранена, за малыми исключениями, правка Прокоповича, и, во-вторых, потому, что в текете Тр исправления вносились не одним Гоголем, но, очевидно, и его редактором или корректором. Ряд вариантов Тр, вполне аналогичных правке Прокоповича, вряд ли может быть приписан воле Гоголя: «испытующих очей» (ВД1, ВД2, П: «испытательных очей», 121, 29), «дальней родственницы» (ВД1, ВД2, П: «дальней родички», 129, 34), «от взмаха руки его» (ВД1, ВД2: «от замашки рук его», П: «от замашки руки его», 130, 1), «подплясывая» (ВД1, ВД2, П: «подтанцывая», 136, 1), и др. В виду этого в настоящем издании «Сорочинская ярмарка», так же, как и остальные повести «Вечеров», печатается в основном по тексту ВД2. Исправления издания 1855 г. приняты только в тех случаях, когда они могут быть признаны гоголевскими.

В текст «Сорочинской ярмарки» в настоящем издании внесены следующие исправления против текста ВД2: стр. 116, 26 «разговаривавшим» — по РМ8 и ВД1; ВД2: «разговаривающим»; 117, 15 «Как чертовщина» — по РМ8 и ВД1; ВД2: «Какая чертовщина»; 119, 1 «купцы даже из Гадяча» — по РМ8 и ВД1; ВД2 — «купцы из Гадяча»; 120, 4 «разговорился» — по РМ8 и ВД1; ВД2: «разгорячился»; 122, 35 «приношения» — по РМ8; ВД1 и ВД2: «приношение», что не согласуется с предшествующим упоминанием поповича: «но воистину сладостные приношения»; 123, 3 «придвигая ~ варенички» — по ВД1; ВД2: «подвигая ~ варенички»; 124, 4 «шинкарки» — по РМ8 и ВД1; в ВД2 очевидная опечатка «шинкаря» (ср. предшествующий текст 118, 30 «под яткою у жидовки»); 124, 6 «своего лакомого» — по ВД1; в ВД2 очевидный пропуск: «лакомого»; 126, 35 «оживили его» — по РМ8; в ВД1 и ВД2 очевидный пропуск «оживили», исправленный в П и Тр на «оживили жида»; 130, 17 «рожу» — по РМ8; ВД1, ВД2: «маску»; кроме того унифицировано (согласно РМ8) написание имени парубка Грицька: в печатных текстах он именуется то Грыцько, то Грицько.

Из исправлений Тр, принадлежность которых может быть приписана Гоголю, в текст введены следующие: 111, 25 «стога сена» (РМ8, ВД1, ВД2: «скирды сена»<1>); 113, 31 «переменяла ~ выбирая себе новый путь и окружая» (ВД1, ВД2: «переменяет свои окрестности, выбирает себе новый путь и окружает»); 112, 18 «на истомленных волах» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «истомленными волами»); 114, 5 «дивчина» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «девушка»); 114, 13 «дивчина» («девушка»); 116, 29 «Вот ~ пшенице» (РМ8, ВД1, ВД2: нет); 117, 5 «перед Рождеством» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «пред Рождеством»); 117, 9 «отец нашей красавицы» (ВД1, ВД2: «наш знакомец»); 118, 2 «А я на четвертый» («Чорт меня возьми, если я не на четвертый»); 118, 27 «чтоб и паслись» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «чтобы и паслись»); 120, 22 «и угасающий ~ румянился» («день и пленительно, и грустно, и ярко румянился, как щеки прекрасной жертвы неумолимого недуга в торжественную минуту ее отлета на небо»); 123, 12 «выдумываете» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «выдумаете»); 123, 37 «в образине свиньи» («в костюме ужасной свиньи»); 124, 11 «не совсем ~ в избах» (ВД1, ВД2: «не совсем из храброго десятка и имели притоны в избах»); 124, 23 «на доски, накладенные под потолком» («на накладенные под потолком доски»); 124, 25 «проклятые бабы» («а то проклятые бабы»); 124, 37 «речистого храбреца» (ВД1, ВД2: «высокого бонмотиста-храбреца»); 125, 2 «сама красная свитка» (ВД1, ВД2: «как та красная свитка»); 127, 4 «надевая ее» («всегда, когда вздумывалось ей надевать»); 127, 10 «топор» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «секиру») 127, 11 «опять» («снова»); 127, 12 «топором» (ВД1, ВД2: «секирою»); 127, 19 «заседателя от...» (так в РМ8; ВД1, ВД2: «заседателя о...»); 127, 31 «остались ~ на воздухе» (РМ8: «остановились в судорожной неподвижности на воздухе»; ВД1, ВД2: «остановились ~ в воздухе); 127, 32 «в непобедимом страхе» (РМ8: «в непобедимом ужасе»; ВД1, ВД2: «в ничем не победимом страхе»); 127, 35 «отчаянно ~ руками» («кричал один, повалившись на лавке, болтая в ужасе руками»); 127, 37 «закрывшись тулупом» (РМ8: «закрываясь тулупом»; ВД1: «в отчаянии закрываясь тулупом»; ВД2: «в отчаянии закрывшись тулупом»); 128, 22 «ночью ~ на улице» (РМ8: «один цыган из толпы других»; ВД1, ВД2: «один из толпы спавшего на улице народа»; 129, 15 «Озаряясь ~ ночи» (РМ8: «которые, озарившись местами неверно и трепетно горевшим огнем и отененные черными всклокоченными волосами, казались диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным паром и облаками мрака непробудной ночи»; ВД1, ВД2: «озаряясь местами неверно и трепетно горевшим светом, они казались ~ ночи»); 129, 28 «исчезли с появлением утра» («исчезнули вместе с осветившим мир утром»); 131, 11 «рукава свитки» («рукава»); 131, 19 «почувствовал, что схвачен вдруг» («почувствовал себя вдруг схваченным»); 132, 31 «Вот, кум ~ о котором» (ВД1, ВД2: «Вот, это тот самый, кум, об котором»).

II

Из ряда других повестей, входящих в состав «Вечеров», «Сорочинская ярмарка» выделяется широким использованием украинской литературы, знакомой Гоголю еще со времен учения в Нежинской гимназии. В «Книге всякой всячины» (стр. 80—81) он тщательно выписал длинный ряд украинских «эпиграфов», которые Шенрок считал выбранными «из разных произведений» и характеризующими «литературное чтение Гоголя в школе» (Соч., 10 изд., VII, стр. 875); в действительности, все эти эпиграфы извлечены из одного произведения — «Энеиды» Котляревского, возможно даже по какому-нибудь рукописному списку поэмы (см. М. Н. Сперанский. «Заметки к истории «Энеиды» И. П. Котляревского». Львов, 1902, стр. 9—16). Частью своих выписок Гоголь воспользовался для эпиграфов «Сорочинской ярмарки» (гл. III, IV, VIII). Эпиграфы к гл. II, VI, VII, X Гоголь взял «из малороссийской комедии» — в действительности из двух комедий своего отца, В. А. Гоголя — «Собака-вівця» и «Простак», о присылке которых Гоголь просил мать 30 апреля 1829 г. Эпиграф к главе XII взят из «казки» П. П. Гулака-Артемовского «Пан та собака» («Украинский Вестник» 1818, № 12), наконец, эпиграфы к гл. I, V, IX, XI, XIII — из украинского фольклора, либо по каким-нибудь печатным источникам, либо, скорее всего, просто по памяти.<2>

Однако отражение в повести отдельных впечатлений украинской литературы значительно глубже и не ограничивается одними эпиграфами.

Больше всего материала для «Сорочинской ярмарки» Гоголь почерпнул из комедии своего отца<3>. Так, ситуация: Солопий — Хивря — попович в точности соответствует расстановке персонажей комедии «Простак»: Роман — Параска — дьяк, вплоть до характеристик отдельных элементов этого треугольника; явление же VI комедии Гоголя-отца, — сцена неудачного свидания Параски с дьяком, — настолько близка соответствующей сцене «Сорочинской ярмарки» (гл. VI), что несомненно явилась оригиналом последней, внушив писателю даже такие детали, как специфическая речь поповича (в «Простаке» — дьяка), как комический переход от угощения к изъяснению любви, как, наконец, неожиданное прекращение любовной сцены появлением посторонних и собачьим лаем.

Вторым, после украинской литературы, источником, питавшим творческое воображение Гоголя, был украинский фольклор.

Однако в «Сорочинской ярмарке» (как, впрочем, и в других повестях «Вечеров») фольклорные мотивы даны в произвольной авторской передаче, в произвольной же комбинации. Таким образом, например, к фольклору восходит сказка о чорте, выгнанном из пекла (см. Б. Д. Гринченко. «Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях», II. Чернигов, 1897, стр. 66), но юмористическое преломление ее, равно как и вся история «красной свитки», повидимому, принадлежит самому Гоголю. История о «красной свитке» повлекла за собою использование фольклорных же мотивов о поисках чортом своего имущества (В. Н. Добровольский. «Смоленский этнографический сборник», I. СПб., 1891, стр. 638) и о несчастьи, приносимом бесовским имуществом (А. Н. Афанасьев. «Народные русские сказки», III. Л., 1939, № 372; М. Драгоманов. «Малорусские народные преданья и рассказы». Киев, 1876, стр. 52; И. Рудченко. «Народные южно-русские сказки», I. Киев, 1869, стр. 74).

К фольклорным представлениям и воспоминаниям восходит также и типология «Сорочинской ярмарки»: и простоватый, флегматичный мужик (Черевик), и сварливая жена его, заводящая при случае любовные шашни, и возлюбленный ее, попович, и хитрый цыган, — всё это персонажи многочисленных народных анекдотов и рассказов, традиционные типы украинского народного театра (см. В. Перетц. «Гоголь и малорусская литературная традиция» — «Н. В. Гоголь. Речи, посвященные его памяти». СПб., 1902, стр. 47—55; В. А. Розов. «Традиционные типы малорусского театра XVII—XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя» — «Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей». Киев, 1911, стр. 99—169).

Как уже указывалось, сам Гоголь относился к фольклорному материалу весьма свободно, вариируя его и комбинируя соответственно собственным творческим намерениям. Эта свобода отразилась в частности на типологии повести: фольклорному образу плутоватого цыгана Гоголем приданы несколько неожиданные черты демонической мрачности, не развернутые, впрочем, в повести и навеянные, вероятно, романтической литературой.

Библиографическая справка

  1. Г. П. Георгиевский. «Сорочинская ярмарка. Первая редакция повести Н. В. Гоголя» (вступительная статья к публикации черновой рукописи повести в издании «Памяти В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя», вып. 3. СПб., 1909, стр. 12—25; стр. 25—54 — текст повести).
  2. В. А. Розов. «Традиционные типы малорусского театра XVII—XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя» — «Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей». Киев, 1911, стр. 99—169.
———

<1> В дальнейших случаях, когда тексты трех начальных источников совпадают, их шифры опускаются.

<2> Сам Гоголь отмечал свои фольклорные источники весьма общо и неточно: «Из старинной легенды» (I), «Малороссийская песня» (V), «Из простонародной сказки» (IX), «Пословица» (XI), «Свадебная песня» (XIII). В действительности, первый эпиграф является обработкой (либо вольной записью по памяти) народной песни, третий эпиграф также книжного происхождения.

<3> «Простак или хитрость женщины, перехитренная солдатом» — «Основа» 1862, № 2.

 
 
   © Copyright © 2024 Великие Люди  -  Николай Васильевич Гоголь